В итоге я шумно вздохнула и, мило хлопнув ресницами, поинтересовалась:

— А вы женаты?

— Я?

Блондин, челюсть которого уже вернулась в нормальное клыкастое состояние, заметно удивился. А стоящий рядом с ним Алекс… прикрыл глаза и беззвучно заржал.

Народ реакции недопотомка бога Рея не понял и дружно вытаращился. В том же, что касается меня… Короче, вопрос, заданный гриаймой, приняли за банальную вежливость, и следующим, что я услышала, стало:

— Да, госпожа! У меня три жены, а ближе к весне четвёртую возьму!

— Ёп…перный же ты театр, — тихонько прокомментировала я.

Блондин стоял и сиял, непрозрачно намекая, что очень своих жён любит. Причём всех, включая будущую, четвёртую. От этого совсем грустно сделалось. Настолько, что я даже о наличии под боком жрицы вспомнила.

Вернее, вспомнила и тут же новым вопросом задалась: интересно, бабка настучит Ирриару про наш с Алексом разговор или нет? Подбросит дровишек в костёр его ревности, или всё обойдётся?

Пока я размышляла, предводитель тёмненьких сделал какой-то жест, и зеваки, от которых наше общение также не укрылось, принялись расходиться. Симпатичный, но глубоко женатый блондинчик тоже удрал, зато мы с Шамаимой остались.

Как ни странно, но блюсти моё целомудрие жрица не пыталась — в смысле, общению с идейным противником не препятствовала. А тот в самом деле пообщаться хотел и, окинув очередным долгим взглядом, поинтересовался, кстати уже на ургарейском:

— А ты чего так вырядилась?

— Не вырядилась, а оделась, — важно поправила я. И хотя желания обсуждать ситуацию не было, подумала и призналась: — Шамаима хочет, чтобы я оружие для себя выбрала.

— И как успехи? — полюбопытствовал соотечественник.

— Никак. Не могу.

В подтверждение моих слов жрица скривилась. Ну а Алекс в новой улыбке расплылся и, махнув кому-то, крикнул:

— Шесты подай!

— Э-э… — сообщила я, только мнением моим никто не интересовался.

Через полминуты, когда вместо топоров в руках Волкова появились две затрапезного вида палки, услышала:

— Сюда иди.

Я покосилась на Шамаиму — думала, жрица этот беспредел пресечёт. Но та одобрительно кивнула и сказала:

— Иди, Маша. Попробуй. — И совсем тихо, чисто для себя: — Посмотрим, насколько ты безрукая.

Вот это подозрение… нет, не обидело, но возмутило очень.

— Кто безрукая? Я? Ну, знаете, я, если захочу, и не такое смогу!

— Давай, — хмыкнула жрица и оскалилась довольно зловеще.

Пришлось фыркнуть и сделать решительный шаг вперёд.

Глава 17

Принимая из рук Алекса один из шестов, я скорчила страшную мину и тут же удостоилась весёлого:

— Вау. Какие мы сегодня опасные.

— Гад, — не задумываясь, парировала я.

— Опять? — Алекс сделал невинные глаза и уточнил после паузы: — Машунь, что на этот раз? Чем я перед тобой провинился?

И хотя вопрос был в значительной степени интимным, я всё-таки сказала:

— У меня синяк. Там.

— Там — это где? — уточнила ехидна. Причём с таким видом, будто в самом деле не понимает.

Всё. Вот теперь я не выдержала и зашипела:

— Там, куда ты меня ущипнул.

Брюнет рассмеялся, причём настолько весело, что я взвесила в руке шест и, невзирая на то, что бой ещё не начался, приготовилась ударить. А через миг желание ударить стало в тысячу раз сильней, ибо вместо извинений я услышала:

— Правильнее сказать не «куда», а «за что».

— Р-р-р!

Алекс разумно отскочил и тут же перетёк в боевую стойку. Я, не будь дурочкой, это движение повторила — то есть тоже в раскоряку наперевес с шестом встала.

Думала, сейчас удостоюсь какого-нибудь неприятного комментария и поймаю порцию неприличного ржача, причём массового, но… Соотечественник, проследив за моим движением, уважительно заломил бровь.

Ага!

Волков поменял позу на менее раскорячистую и более грозную, а я опять повторила, и вполне успешно. Вот теперь предводитель тёмненьких посерьёзнел, заразив этим состоянием и меня.

Прежде чем соперник пошел в атаку, я глубоко вздохнула и сказала уже без приколов:

— Там реально синяк. Так что, пожалуйста, по попе не бей.

Вождь племени Рейя улыбнулся уголками губ и кивнул.

Это было удивительно и очень занятно. Нет, на полноценный бой наше общение не тянуло, но на грамотную тренировку — вполне.

Сперва Алекс показывал, а я повторяла. Потом он опять-таки показывал, а я пыталась понять логику действий. Дальше уже спарринг, но весьма условный. Алекс не бил, а так… Скорее, давал возможность почувствовать динамику драки, ну и привыкнуть к этому довольно увесистому шесту.

Несколько раз я смогла обойти защиту брюнета и нанести удары. Сам соотечественник ко мне вообще не прикасался — заблаговременно останавливал руку и уведомлял:

— Удар!

Я в такие моменты не злилась, и чем дальше, тем яснее понимала — и всё-таки я не безнадёжна. Из меня точно выйдет хоть какой-нибудь, но боец.

Зато Шамаима радости не разделяла и, судя по выражению лица, совсем другие выводы делала. Бабку временами буквально перекашивало! Словно худшего воина, чем я, жрица никогда не видала.

Впрочем, не это главное. Куда интереснее другое — в своей обычной жизни я со спортом вообще не дружила. То есть повода вот так, с ходу, взять и освоить какие-то приёмы, у меня не было. Однако вот. Смогла!

Объяснение? Я видела лишь одно — изменения, которые случились с моим телом в момент перехода.

Ну и ещё кое-что: а может, у меня теперь и другие таланты есть? Вот только как эти таланты отыскать?

Размышляя над этим вопросом, я схлопотала ещё три условных удара и вновь сосредоточилась на драке. А когда дыхалка всё-таки ослабла, а по спине побежал пот, не выдержала и тренировку прервала.

И опять: я была убеждена, что Волков будет прикалываться и издеваться, а он улыбнулся и сказал:

— Молодец, Брехунько.

Стало приятно. Причём настолько, что я просияла. И даже ответила:

— Спасибо. Ты тоже ничего.

Алекс хмыкнул и, отобрав шест, отступил. А я заозиралась в надежде обнаружить питьевой фонтанчик. Помнила, конечно, что все фонтанчики там, за ограждающим арену парапетом располагаются, но вдруг!

Только «вдруга», увы, не случилось. Зато я обнаружила другой, не менее интересный объект.

Шагах в тридцати от нас, в импровизированном проходе, стояли четыре разодетые брюнетки и очень недобро щурились. И хотя картина была совершенно ясна, я всё-таки уточнила:

— Твои?

Вождь повернулся, глянул в указанном направлении и ответил уклончиво:

— Может быть.

Всё. Хорошее настроение испарилось. А место радости заняла самая неподдельная грусть. Просто мы подобное уже проходили и отлично знаем, чем такие встречи заканчиваются. А тот факт, что вот эти тётки на другой, на тёмной, половине живут, не успокаивает.

— Машунь… — позвал брюнет.

Я реагировать не хотела, но всё-таки подарила соотечественнику исполненный страдания взгляд.

Он юмора, конечно, не понял и сказал, исходя из уровня собственной примитивности:

— Малышка, не ревнуй.

В этот миг я чётко поняла — тоже хочу гарем! Небольшой, но состоящий исключительно из мощных, красивых и агрессивных. Чтобы в случае даже малейших поползновений в мою сторону кому-то стало очень и очень плохо. Чтобы до кого-то наконец дошло, что причиной кислого настроения может быть не только ревность.

Впрочем, если совсем честно, толика ревности тут тоже присутствовала. Ну а как иначе? Ведь в данный момент перед Алексом стояла самая очаровательная женщина этого мира, а он…

Брюнетки! Они же страшненькие! Подбородки маленькие, глаза без белков, да и вообще…

Покосившись на обсуждаемых особ ещё раз, я закономерно скривилась. И невольно задумалась вот о чём… У Ирриара — жены, а у вождя «братского» племени — наложницы. Как ему удалось? Ведь фурии Алекса, насколько понимаю, тоже не из простолюдинок. Тоже элита!